class="p1">Кроме участия в главном капитуле и в управлении провинциальными ложами Гамалея управлял ложей в Москве. Находящийся в следственном деле список управляемой Гамалея ложи, вероятно, и есть список ложи Девкалиона, которая, как известно из других источников, находилась под управлением Гамалея. Эта ложа состояла, по-видимому, из пятнадцати человек, в число которых входили: Г.М. Походяшин, В.И. Баженов, А.Ф., Н.А., И.Ф. Ладыженские, Н.О. Сафонов, барон И.П. Черкасов, В.Н. Кочубей и другие. Трудно что-нибудь сказать о тех людях, которые входили в управляемую Гамалея ложу. Все они, во всяком случае, не слишком родовитые люди в невысоких чинах. Может быть, такой состав этой ложи не является случайностью. Судя по тому, что сам Гамалея был, по-видимому, рабочим элементом среди масонов, — может быть, в его ложе собрались наиболее деятельные люди, тогда как в других московских ложах сосредоточились сильные покровители масонства. К сожалению, мы мало знаем о деятельности ложи Девкалиона. Она открылась 21 октября 1782 г. При открытии ее Гамалея произнес речь о плате за работу. В этой речи, помещенной в «Магазине Вольных Каменщиков» (ч. II, стр. 92), Гамалея задается вопросом о том, как проверить истекший год. По этому поводу оратор дает ряд нравственных поучений. «Роскошь, гордость, корысть, леность — суть тираны, держащие в узах бедного человека, самоизвольно предающегося их власти. Область их пространна, весь мир порабощен ими». И только малое число мудрых ими не порабощено. Далее он озвучивает мысль о необходимости думать о будущей жизни. Другую речь он произнес в той же ложе 3 февраля 1783 г.

(Гешевский. Сочинения, стр. 253).

Масонский крест (собрание П.И. Щукина)

Но наиболее заметная сторона деятельности Гамалея заключалась не в исполнении масонской обрядности. Это был верный и неизменный друг Новикова, его постоянный соратник и советник.

Без него Новиков не предпринимает ничего существенного. Можно наметить два круга советников, к которым обращается Новиков: с одной стороны, это старшие представители масонства, такие, как князь Ю.Н. Трубецкой, барон Шредер и другие, с другой стороны, интимный советник Новикова — С.И. Гамалея. По-видимому, важнейшие документы и сообщения Новиков сначала обсуждал с Гамалея, а затем уже говорил со старшей братией. Так, например, велись все сношения с великим князем Павлом Петровичем. Даже более того, архитектору Баженову, передававшему вести от Павла Новикову, было запрещено говорить об этом с кем бы то ни было из братии, кроме Новикова и Гамалея (Сб. И.П.И.О. II, стр. 118–120).

Из сказанного видно огромное значение Гамалея в просветительской деятельности новиковского кружка. Лонгинов задается вопросом о том, почему столь близкий советник и друг Новикова даже не был привлечен правительством к следствию. Он объясняет это тем, что Гамалея был беден, как Иов, смирен, в сношения от имени общества не входил, и вообще, его сочли жертвой новиковского обмана (Русский вестник, 1859, т. XXII, стр. 374). Предположение довольно верное, требующее лишь того уточнения, что екатерининское правительство вообще не расширяло, а суживало контингент привлекаемых к следствию лиц.

После разгрома новиковского кружка Семен Иванович поселился в принадлежавшем Новикову селе Тихвинском, где провел безвыездно долгие годы сельского затворничества, прожив здесь почти тридцать лет. Так заканчивалась деятельность этого в высшей степени интересного человека. К сказанному можно добавить, что далеко не все стороны его деятельности нам известны. Мы уже упоминали о переводческой работе Гамалея. По свидетельству Лонгинова, Гамалея хорошо знал латинский, немецкий и некоторые из восточных языков; он перевел «невероятное множество мистических сочинений, по большей части не напечатанных, в том числе все творения Якова Бема в двадцати двух томах» (Лонгинов, стр. 163). Это свидетельство пока трудно проверить. Но Гамалея действительно был усердным распространителем идей Бема. В изданных его письмах неоднократно встречаются упоминания о его переводческих трудах. Своим корреспондентам он рекомендует читать сочинения Бема, и некоторым из них посылает рукописные переводы этого философа. Посылая одному из корреспондентов перевод книги о «Тройственной жизни человека», автор письма говорит: «Желаю вам читать оную во славу Божию и в пользу вашу вечную, не сказывая притом никому о сей книге и не показывая ее никому». Между прочим, напомню, что в рукописях начала XIX в. встречается немало переводов Бема или выдержек из сочинений этого философа. С. П., автор статьи в «Библиографических записках», передает кратко описание одной такой рукописи, носящей заглавие: «Серафимовский Цветник, или Духовный экстракт из всех писаний Иакова Бема».

Символическая картина(собрание Румянц. музея)

Эта рукопись, по преданию, составлена под руководством Гамалея и представляет собой тщательно отобранные выдержки из сочинений этого философа (Библиографические записки, 1858, т. I, стр. 136). До нас дошли и письма Гамалея к некоторым его корреспондентам, изданные в первый раз в 1832 г.[28] Для характеристики Гамалея они почти ничего не дают, кроме указаний на его переводческую деятельность. Это довольно странная смесь христианской мистики и строгого аскетизма с воспоминаниями о тайной философии; изобильные цитаты из Священного Писания понимаются автором исключительно в мистическом смысле, и все его наставления верны идеологии Сен-Мартена и розенкрейцерства. По этим письмам можно судить о темах, которые интересовали Гамалея преимущественно в годы его тихой жизни в деревне. Вот некоторые из этих тем. В одном из писем Гамалея развивает мысль о том, что в человеке единовременно действуют «три мира»: «огненный», стремящийся к действию, владению, «наружный», пекущийся об имуществе, и «светлый» мир — о духе Христовом. Или он посвящает целое письмо вопросу о пользе молитвы, о суете мирской, о внутреннем общении с Богом, о кротости и смирении, о своей воле, о свете «натуральном» и божественном, о трудности обуздания скотской жизни, о «рассматривании» себя (по изд. 1836 г., т. II, стр. 16, 22, 53, 56, 89, 122, 139, 152; т. III, стр. 37).

На склоне лет в селе Тихвинском Семен Иванович вел жизнь аскета и строгого мистика. Жил он очень бедно, в холодной и сырой комнате, отличался любовью к бедным, раздавал милостыню и учил Священному Писанию тех, кто к нему обращался (Библиографические записки, 1859, т. II, стр. 80, Заметка Рябова). Из писем Гамалея видно, что в этот период он иногда нуждался: при всей его скромности ему приходилось занимать деньги (т. II, стр. 63), он болел, и тогда его не покидала мысль о смерти (там же, стр. 140). Но вообще в отношении к людям он был молчалив и казался суровым философом, представляя собой контраст более живому и впечатлительному Новикову (статья Афанасьева, Библиографические записки, 1858, т. I, стр. 180). До нас дошло довольно много